и у нас начался роман
закрутился волчком
веретеном
и тогда-то я понял, почему именно веретено было в руках ведьмы
навестившей малютку меня ,
понял я это, когда мы уехали из Молдавии на недельку
и я снова лишился себя
зато у меня теперь была ты
и
я стоял на заброшенном скользком моле и сочинял песню о том, как
на заброшенном скользком камне
что торчит в море
в пяти милях от побережья,
разбросаны пальцы, кольца, плетенки.
эта странная сдоба.
так напоминает тебя в эпоху заката что был до рассвета
Ты помнишь? Представляешь, ты – Рим, возвеличенный, гордый, поднявшийся
после нашествия варваров орд, а я Византия, в зените могущества после осады Христа.
Крестоносцы, Христово воинство. Гунны, Атилла, Алларих, сколько безжалостных толп протоптали эту плешь на моей груди?
На твоей седине?
Вернись - ступай – нет, иди, да, ты, кажется, поседеешь и рухнешь
до этого еще далеко
но я уже ясно, отчетливо вижу эти складки на коже
тонкие белые проблески в волосах сейчас ярких,
живых, и жгуче-прекрасных как водоросли под камнем
скользком, заброшенном
в пяти милях от побережья разбитых судов,
где мы встретились в первый раз
ты конечно пришла
грабить разбитую шхуну, а я защищался,
победили мы
в тот день здесь впервые
от сотворения мира зажегся костер
на него мы ловили заблудшие лодки, пировали на плоти
хватало своей
мы умрем, а потом состаримся
не сейчас
может, в этом столетии
может
чуть позже