(с) В. Лорченков
о чем я буду вспоминать, умирая
лежа на низком, огнеупорном холме по имени Черепаха
кажется
я буду лишь представлять тебя снова и снова
Матвей, мой евангелист, -
прокручивать в голове сцену твоего явления
народу
и мне и преклонным медсестрам
и главврачу, зажегшему факелы, пролившему миро
велевшему пир горой накатить
после чего другие роженицы пустились в пляс скоморохов
шутов и балагуров: ах, что за вечеринка была,
люди чинно ели, пили и веселились
хор младенцев ревел из ясель
ты молчал, твой взор был ясен
чист, спокоен и речист
речитативом акушерка начитывала считывала
ритмичные стихи в прозе
это был ее подарок нам с тобой на твое рождение
сторож роддома подарил тебе коня
из дерева самой твердой породы, говорят
это был кедр из Ливана
он вовремя успел сбежать из-под бомбежек, а уж из Сирии
его эвакуировали
как мужа молдаванки, уехавшей в Ливан работать в борделе
а он, ливанский кедр, возьми, да и влюбись в нее
во время очередного визита в публичный дом
новенькую не хотите попробовать, спросила мамаша, и крикнула
марчика, поди сюда,
ну, она
и подошла лет на тридцать
так они вместе с не рожденными пока детьми оказался в Молдавии.
где сторож роддома
выбил из папаши-кедра ливанского дурь, выветрил хмель
выколотил пыль, выстучал азбуку Морзе
выстругал голову лошади
отрубил ее
и посадил на мощный посох
обозвав все это лошадью Ливана
и подарил моему сыну на его день рождения
в первый его день рождения
сыновнего Рождества