Мы были близки с Бриджит Джонс

… Вот, в конце года, в дом-полная-чаша Кассилей приходит полицейский, который следит за порядком в районе, за тем, чтобы Абрам Григорьевич мог спокойно принимать пациентов, но больше пациенток — Абрам Григорьевич специализируется по женским болезням ну и прочим тутти-фрутти (какие мог оказывать либеральных воззрений врач-гинеколог в начале 20 века в мире, где запрещены легальные аборты) — и чтобы дети Абрама Григорьевича, Лёва и Ося могли спокойно гулять по улице, не получив камнем по голове, а жене, Анне Иосифовне, какой-нибудь Мендель-Беня Крик не залез в «мохнатую муфту», как писал на своем сочном, поражающем воображение языке Исаак Бабель. Это обычный служака, «мент», который уважает образованных может быть большим, чем следует. Визит в конце года это традиция. Размер этих «чаевых» - рюмка водки и один (1) рубль. Это настолько смехотворно для ежегодной эээээ выплаты?.. - да ладно, нига, камон — что ну никак не тянет на коррупцию. Речь именно о традиции. Выпив свою рюмашку, городовой крякает, утирает рот, берет рубль, отдаёт честь и идет дальше по кварталу. Этот праздник у простого человека, который проводит день на улице ради охраны порядка, происходит раз в год. Как реагирует на это доктор Кассиль?
В ответ на слова детей "а нам полицейский честь за рубль отдал» (человек в форме честь отдает машинально в знак почтения, оттого «почтение» это от «честь»), Кассиль хохочет и кричит на весь дом:

- Переплатили, переплатили, честь полицейского и рубля не стоит!

Это совершенно бандитская ненависть к полиции, ненависть «блатаря» к «мусору». Абсолютно непонятная. Чем она вызвана? Социальными причинами? Абрам Григорьевич врач и интеллигент, городовой ему в рот смотрит. Национальная? Русский городовой перед ним, евреем, по стойке смирно стоит и в рот ему, еврею, заглядывает. Полицейский охраняет покой и порядок почтенного специалиста Касиля. А тот за это называет своего охранника дешевой проституткой.

Причем говорится всё это в присутствии детей взрослым мужчиной, отцом семейства, сыном раввина, который свободно и спокойно служил священником в Казани, как сотрудник одной из конфессий РИ, буржуа, врачом, Абрамом Кассилем. Честь человека, который охраняет безопасность дома Кассиля, семьи Кассиля, и традицию раз в год по традиции выпить 50 граммов водки — а вот, кстати, есть такая традиция, нажираться до усрачки, называется «праздник ушей Амана» — врач Абрам Григорьевич оценивает меньше рубля.
О, Господи, только представьте эту картину.

- Честь городового хахаха?! Да бля пятака не стоит! - кричит, хохоча, счастливый, богатый и молодой Абрам Григорьевич, отец двух сыновей, муж молодой и красивой женщины, врач, и мне бы хотелось запечатлеть эту сцену как на старом фото.
… Вспышка, фосфор, клубы дыма, искра. Картинка.

… а вот картинка начинает темнеть, на фоне проступают пятна, фигура мужчины горбится, а мальчиков, наоборот — растут. Проступают цифры. Желательно, красные, и чтобы по ним текла кровь. 1937 год. Именно в этом году нквд-шники, перед которыми Кассиль и вся его семья будет стоять на цырлах всю жизнь — как городовой в Российской империи перед Кассилями - поволокут без суда и следствия в подвал, где станут бить ногами, сына Абрама Григорьевича, молодого еще Осю. Потом Осю, избитого, как собаку, пристрелят. Родного сына. Просто так.

Со всем этим хохочущий в 1917 году врач будет жить еще 15 лет, до 1951 года. Каждую ночь, каждый день, каждую секунду свой несчастной жизни думая об этом - о том, что чувствовал сын, сынок, сыночек, Ося, когда его тащили в подвал, кончать. Ни, повторюсь, за что. И все эти 15 лет Голгофы отца - лизать задницу тем, кто прикончил твоего малыша.

… Ну как, дешево тебе обошлась честь русского полицейского мундира, Абрам? Вдоволь ли ты посмеялся над тупой русской рожей?

Такой роман мог бы написать Джеймс Джойс, если бы в него вселился дух Свидригайлова, а с духом Свидригайлова еще и ксенофобия Достоевского.

любая авторская реакция на критику произведения - даже и вполне комплиментарную, как в данном случае, - выглядит нелепо, поскольку человек увидел то, что увидел. значит, так оно со стороны для этого человека и выглядит. потому выскажу лишь одно "но". интрига с сепаратизмом в Квебеке кажется человеку, не искушенному в провинциальных делах (а Канада это такая мировая провинция) хлипкой исключительно из-за того, что наши Томы - просто слепое пятно на мировой информационной карте. интрига же - и проблема - есть и она очень болезнена. собственно, потому и нажимал.

В сентябре она подарила мне печатную машинку.

Даже не электрическую. Обычный - хотя для меня уже необычный старый “Ремингтон” - словно черный античный театр, с клавишами-зрителями, полукругом рассевшимися у сцены листа.

- Что ты хочешь этим сказать? - спросил я ее( Collapse )

- А теперь, - сказал Иван Васильевич Чапаев.
- Я почитаю вам свои стихи, - сказал он.

Встал, надвинул папаху на лоб так, чтоб сросшихся, как бабочка, бровей коснулась, и, - поглядывая с пригорка на Днестр,- откашлялся. Ребята, - вся бригада чапаевская, - в ногах у командира легендарного сидевшие, слушали внимательно. Кто травинку задумчиво кусал, кто - руки за голову закинув, - в небо глядел. Анна Леопольдовна, медсестра отряда, чистила меланхолично пулемет “Максим” бельгийской сборки, да натирала лошадиную упряжь. Баба, она и есть баба, подумал Иван Васильевич - вот -вот белые погоней дойдут и порубают нас тут всех, а ей лишь бы пол помыть да манду протереть. На то она и баба, подумал. В лицо ветер ударил привольный - с правого берега Бессарабии. Поднял бурку комдива, отчего тот стал похож на диковинную птицу с черными крылами, бьющими вразнобой. Отряд молчал. Комдив сказал:

в тот день, когда на крыше дома взорвались огни
диковинным и жарким фейерверком
мы были с Вами, Анна, не одни( Collapse )

Я слышал шаги палача.

Панические атаки продолжались около года. Поначалу единственное, что останавливало их, были мои книги. Когда я отчаянно пытался спастись хоть чем-то, - Алиса относилась к моей болезни с легким презрением, и не скрывала, что считает все это блажью, а меня — бесхарактерной тряпкой, - то вспомнил, что я писатель. Тогда я вновь попробовал писать книги.

И я выяснил, что когда я писал текст, панические атаки — нет, не отступали, - чуть-чуть теряли свою остроту.

Литература приглушала мои страхи, словно морфий — боль.

Поняв это, я приналег, и написал две книги за год. Конечно, это была большая ошибка. Чтобы спастись от одного своего мира, я, при первых звуках сирены, выскакивал в другой мир, который создавал сам же.

Я придумывал другие миры, чтобы выскочить из этого, когда заслышу вой сирены, предупреждающий меня о новой, удушливой волне ужаса, которая вот-вот настигнет меня, и погребет под собой. И я превращусь в жалкое, дрожащее от боли и паники существо: руки ходуном, нарушение сердечного ритма, удушье, и тому подобные симптомы, узнать подробнее о которых вы можете, порывшись в медицинских справочниках.

Мне удавалось это на первых порах, но я лишь спровоцировал обострение.

Ведь, по сути, я лечил маниакальную депрессию шизофренией.

После того, как я почувствовал, что вот-вот избавился от панических атак, они вернулись. И как! По утрам меня тошнило от страха, по ночам я просыпался с уверенностью, что сейчас случится землетрясение, и умолял Алису выбежать на улицу. Днем я сидел, забившись в угол, и, с трудом сглатывая, считал минуты до того часа, когда смогу выбежать в больницу по соседству с домом, чтобы убедиться — моя кровь поражена, мои лимфоузлы раздуты, я ходячий мертвец. Я страшно боялся, что врачи назначат мне сильнодействующие препараты и я превращусь в классического сумасшедшего.

Я им и стал.

И потерял голову в буквальном смысле.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

15 апреля. Новый роман В. Лорченкова. "Свингующие пары".

... я старался развлекать мальчишку во время ужинов и завтраков — обедал он в детском саду, – разговорами на всякие темы. Правда, он вел беседу пожестче Фила Донахью и Опры вместе взятых. Обычно начинал я, после чего он сворачивал — ума не приложу как — на свои любимые темы и болтал весь ужин, без умолку. Я мог бы велеть ему замолчать, но тогда он обратил бы внимание на то, что ест. А жареного ему никак нельзя было — мы еще не смогли тогда вылечить его аллергию, и это была причина, по которой я не хотел брать к себе мальчишку на те два месяца. Стоило ему съесть что-то не то, как ноги его покрывались сплошными ранами, и я несся через весь город с парнем на руках в гомеопатическую клинику, чтобы щедро заплатить за сеанс психотерапевтической помощи. Прежде всего самому себе. Так мне тогда казалось. И я был не прав — именно они же его и вылечили. Просто это требовало времени. Год-полтора (в его случае — два). Но когда у вас на руках мальчишка, который толком и говорить не умеет, и идти не может из-за того, что у него из ног сочится кровь, вы не смотрите в будущее с оптимизмом. Так что врачам приходилось успокаивать. Прежде всего меня. И когда жена попросила меня взять мальчика на два месяца домой, я отказался. Она решила этот вопрос очень просто.

- Ты просто боишься оказаться плохим отцом, – сказала она.

меня зовут Владимир. вот уже шесть дней я не пью спиртного, не думаю анти-государственных
мыслей и верю в европейское будущее республики Молдовы.

сейчас я хочу провести сеанс анти-алкогольной и анти-антигосударственной
терапии. обнимемся братцы. повторяйте за мной. алкоголь - зло. все беды Молдавии -
от козней иностранных разведок и пятой колонны (Приднестровья и не ассимилировавшихся
русских). если потянуло выпить, помни - ты Сильнее. да сверкнет Солнцем меч народного
правосудия над опрокинутой гидрой антигосударственного заговора. вино это яд. заговоры -
яд. мы - Сильнее.

...в Кишиневе как раз вспыхнула очередная эпидемия “итальянки” - гриппа, который вывезли
из Италии в Молдавию гастарбайтеры. Если итальянцам с их развитой системой здравоохранения, прививками
и уровнем жизни эта болезнь доставляла от силы неприятности в виде недельного недомогания, то вечно
голодных молдаван, забывших о вакцинации и медицине, живщих посреди стай бродячих собак, без
горячей воды, косила моровым поветрием. В сутки умирали по триста-четыреста человек...

Правительство, конечно, боролось. Так, Министерство Здравоохранения заказало торжественный молебен в
Каприянском монастыре за здравие жителей города Кишинева и окрестностей. А Министерство путей и сообщения
приобрело пятнадцать килограммов елея, которым смазали рельсы, ведущие на Запад, и дороги – на Восток.
Министерство образования провело освящение четырех оставшихся детских садов и двух школ. Причем освящение
было проведено на небывалом уровне: сначала сады и школы освятил православный священник, затем католический,
и, наконец, раввин. Это несмотря на то, что в иудаизме нет освящения как такового, писали взахлеб три оставшиеся
в Молдавии газеты. Но благодаря личной просьбе и.о. президента Молдавии Михая Гимпу, угрозе перекрыть канализацию
посольству, а также тому, что родственники раввина были взяты в государственные заложники, здания освятили и по
иудейскому обряду, который срочно придумали.

Все эти жесткие и беспрецедентные меры, заверяло правительство Молдавии, безусловно обезопасят город от
“итальянки. К сожалению, болезнь не отступала и правительство собиралось выделить средства для экстраординарных
мер – опрыскивания святой водой всей площади города, а также выписать из Тувы шаманов, лично окуривавших юрту,
где отдыхал президент России Путин. Не остались в стороне и дружественные Молдавии державы. Так, Российская Федерация
передала Кишиневу в безвозмездный дар икону Богоматери Хранительницы, найденную в колодце крестьянином Фролом Серапионовым
в 1991 году, во время возрождения православной веры. Румыния прислала 400 лампадок, Израиль – частицу священного огня.
Даже исламский мир не остался в стороне – Турция подарила югу Молдавии, населенному уже малоизученными из-за прерванного
сообщения гагаузскими племенами, частицу кости шестого секретаря пророка.

“Итальянка”, между тем, свирепствовала и подступала даже к “зеленой зоне”, где обосновались посольства с семьями
дипломатов и обслуги. Поговаривали даже, будто Молдавия получит помощь ООН в виде продовольствия и лекарств, но это
было бы пустой тратой денег – ведь и то и другое и третье сразу бы украли. Надежнее было положиться на Господа.
Но тот, как обычно, отворачивался от Молдавии. Народ поговаривал, что за грехи наши и сотнями уходил в новую,
очень опасную секту...

_____________________________________________________________________________________________________________

Кому Макондо, а кому Кишинев. Туземцам Молдавии посвящаю. Табор уходит

безусловно, некоторая приподнятость от жизни это признак
или идиотизма или молодости, когда организм сам вырабатывает
вещества. моя приподнятость - идиотизм сознательный (и значит,
я свободен). очевидно, что человек под (за) 30, который получает
удовольствие от жизни, ходит в спортивный зал, не пьет, чувствует,
видит Смысл, и т.д. - просто мистер Розуотер, который играет в
теннис в клинике, куда попал после провала памяти. шлеп-шлеп,
шлепает мячик. в то же время, я пока еще не готов взглянуть
в глаза очевидному будущему в виде пожарной команды, и четырех
бутылок виски, и репутации очень странного человека. я открыто
гляжу на то, кто я есть. я мистер Розуотер, который временно
справился с собой без клиники и санитаров и честь мне за это и
хвала. я играю в теннис и тяну время, просто потому, что не хочу
передавать это, как проклятие, детям. но что со мной будет, когда
они вырастут, для меня вполне ясно. и я, кстати, в полном своем праве.

Ирину выписали из больницы и я слегка
выдохнул. о молдавской медицине говорить
не хочется, про нее нужно документальные
книги писать. типа "список преступлений
против человечности". самое страшное, что
не спасают даже деньги, которые они активно
вымогают. за время отсутствия жены готовил:
ризотто, щи с яблоком, суп из ягненка, и
блины (ну, и оладьи). все получилось.

возвращаясь к теме рассказиков. говорить
про то, что сделал - Стихи или Роман, также
не следует. звериная серьезность она вроде
притворного смущения. решать СТИХИ или "стишки" -
не твое дело, твое дело их производить, если
уж ты считаешь, что это твое предназначение
(в хорошем и "не высоком" смысле этого слова
- т.е. функция).